облако тэгов
Характерная особенность фэнтези Кэтрин Валенте — сплав элементов мифа, сказки и легенды, переработанный с использованием современных постмодернистских литературных приёмов и обозначенный ею как «мифпанк». Мифпанк — это деконструкция сказки и создание из общеизвестных клишированных персонажей и сюжетных ходов чего-то нового и необычного, расширяющего традиционный сказочный мир, а постмодернизму как таковому писательница в порядке эксперимента дала сверхкороткое определение «в стиле твиттера»: «Сломайте это. Будет красиво» (c).
Образцом мифпанка может служить дилогия «Сиротские сказки»: Валенте задумала эту историю с фундаментом из «Тысяча и одной ночи» и многочисленными аллюзиями на мифы и легенды разных времён и народов, в качестве подарка своей племяннице Саре, которой на момент начала работы было четыре года. Писательница призналась в одном из интервью: «Я действительно думала, что просто напишу парочку милых историй и подарю ей на Рождество. К Рождеству я поняла, что это будет новелла. К Пасхе осознала, что, наверное, это роман в четырёх частях. А потом мой тогдашний муж вздохнул, слушая болтовню по поводу разных сюжетных перипетий и сказал — ну ты же понимаешь, что это сериал, да?» (c). В конечном итоге, «подарок племяннице» принял форму романа в четырёх частях и двух томах, завоевавшего премию Джеймса Типтри в 2006 г. (за первую часть, роман «В ночном саду») и Мифопоэтическую премию за произведения для взрослых в 2008 г. (за оба тома).
В последние годы Кэтрин Валенте уделяет много внимания успешному циклу «Волшебная страна», чья первая часть была опубликована на русском языке в 2014 г. под названием «Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле».
«Сиротские сказки» — история странная, простая и сложная одновременно. Как уже было сказано, это один роман в двух томах и четырёх частях, и хотя каждая часть посвящена определённой истории, ни один более-менее важный элемент повествования не существует сам по себе, он обязательно связан с другим элементом, а тот — с третьим, и так далее. То есть, второстепенный или третьестепенный персонаж одной истории в другой может оказаться главным, или же мы можем попасть вместе с разными героями в то же самое место спустя много лет или веков. Валенте не изобрела этот приём (она и не скрывает, что вдохновлялась в том числе и «Тысяча и одной ночью»), но ей блестяще удалось с его помощью создать необычный роман — затягивающий, интригующий и очень цельный, несмотря на свою странную композицию.
Основой «Сиротских сказок» служит история о том, как юный сын великого Султана (не у всех персонажей романа есть имена) осмелился приблизиться к обитающей в саду девочке-дикарке, которую считают проклятой, и узнал, что странные чёрные пятна на её веках — истории, записанные на коже.
цитатаКогда мне исполнилось семь месяцев и семь дней, к моей колыбели явился некий призрак, и пока мать моя спала в своей белоснежной постели, призрак коснулся моего лица и покрыл его множеством сказок и заклинаний, как моряки покрывают себя татуировками. Стихов и песен было так много, и они были записаны так плотно, что превратились в длинные, непрерывные полосы цвета чёрного янтаря на моих веках. Но это всё слова рек и болот, озёр и ветров. Вместе они творят великую магию, и когда все сказки будут прочитаны вслух и выслушаны до блистательного завершения каждой из них, когда последний слог отзвучит — призрак вернётся, чтобы судить меня.
Итак, сиротка должна все эти истории прочитать и рассказать, но есть проблема: некому! Все избегают её, потому что боятся «проклятия», и сын Султана оказался единственным обитателем Дворца, кому хватило смелости на такое. А ещё он оказался любопытным и пожелал узнать одну из историй…
Но вы ведь помните, что все они взаимосвязаны, да?
 |
|
«Степная книга»
Основой первой части «Сиротских сказок» служит история о том, как некий принц по имени Леандр сбежал от своего отца-короля и отправился совершать Подвиги — именно так, с заглавной буквы, ибо Подвиг в пространстве романа играет очень важное значение. Леандру, однако, не повезло: почти сразу же он совершил серьёзную ошибку и попал в своеобразное рабство к злой и уродливой ведьме по имени Нож. Чтобы искупить содеянное злодеяние (и, как водится в подобных историях, чтобы поумнеть и повзрослеть), принцу придётся-таки совершить Подвиг, но совсем не такой, как ему мечталось. А ещё ему придётся выслушать историю, которую расскажет Нож — о далёких степях, о ведьмах, что получили магию от Великой Кобылы, о любви, о семье и о мести.
цитатаВ самом начале — до того, как вшивый и косматый козёл да одинокий батрак в грёзах своих увидели тебя, — существовало одно лишь только небо. Чёрным и огромным было оно, каким и должно быть небо, в котором больше ничего нет. Но небо выглядело небом, только если на него смотреть искоса, а вот если взглянуть прямо — чего, конечно же, никто не мог сделать, ибо смотреть-то было некому, — то оно представлялось длинным, гладким боком Кобылы.Черна и огромна была Кобыла, какой и должна быть лошадь размером с целый мир.
Прошло много времени, и Кобыла прогрызла в себе дыру, по причинам, которыми ни с кем не поделилась. Дыра заполнилась светом тем же образом, каким дыра в тебе или во мне заполнилась бы кровью, и то, что получилось, называли Звездой. Таковы были первые, истинные дети Кобылы, созданными из её собственной плоти. И поскольку ей понравился свет и чьё-то присутствие, она прогрызла другие дыры, по форме напоминавшие Барсуков и Плуги, Оленей и Ножи, Улиток и Лис, Траву и Воду, и так далее, и тому подобное, пока Кобыла не заполыхала от множества дыр, и все дыры были Звёздами, и небо теперь вовсе не было таким уж пустым.
Столь большая цитата нужна для того, чтобы продемонстрировать ещё два важных элемента «Сиротских сказок»: первый — Звезда, опять же с заглавной буквы, поскольку речь идёт о тех самых истинных детях Кобылы, что присутствуют в повествовании почти постоянно, а второй — дыра. Дыры, прогрызенные Кобылой, стали первыми в мире, но время от времени в самых разных историях будут нам попадаться и другие дыры, как прозаические отверстия в чём-нибудь, включая плоть, так и магические творения:
цитатаНа коленях у неё была дыра.Края дыры потрескивали и изгибались, чего я раньше никогда не видел, и странный серебристый свет очерчивал ясные контуры длинноволосой девочки, дремавшей на коленях моей матери. Там ничего не было — словно девочку кто-то вырвал прочь, оставив лишь намёк на то, как она могла выглядеть, какой она могла быть. До этого утра я воспринимал дыру как пустоту, но теперь видел нечто осязаемое, имевшее вес — её можно было ощутить, потрогать, и она светилась. Там было ничто, и это ничто тускло посверкивало, пока моя мать гладила его.
Вам кажется, что я рассказываю слишком много? О, это совсем не так.
К тому же «Степная книга» — лишь первая история из четырёх.
«Морская книга»
Сын Султана попался на крючок, и читатель попался вместе с ним. Неужели девочка-сиротка способна рассказать нечто более захватывающее, чем печальная история, главными героями которой стали Леандр и Нож? О, да. И заметьте — сиротка ничего не придумывает, не прибавляет к написанному на веках, она просто читает, таков её жребий — читать.
А наш — слушать.
цитатаЖила-была девочка по имени Седка, и никто в целом мире её не любил…
Действие «Морской книги», как и всего романа целиком, разворачивается на нескольких уровнях. Первый — история Седки и её случайной знакомой, плетельщицы сетей по имени Сигрида, странной женщины, что обладает даром рассказывать сказки (впрочем, им щедро наделены все герои) и непростым прошлым. Второй уровень — история Святой Сигриды, матери, мореплавательницы и монстра. Да, название соответствует сути — в этой книге почти все истории так или иначе связаны с морем и кораблями. Или… тем, что напоминает о кораблях.
цитатаПоначалу я даже не поняла, что это дерево. Капли света Итто всё росли и росли, огибая его, пока не превратились в ров глубиной по колено, наполненный водой, которая тихонько волновалась в сумерках. Над этой водой-не-водой высилось дерево, походившее не на дерево, а на скопище корабельных обломков, из которых сложили ствол, ветви и корни, что утопали в заполненном слезами рву. Из ствола сердито торчали носы, мачты и кили переплетались друг с другом, тут и там виднелись рули и буны из яркой древесины, рыжей и золотой. С одной стороны дерева красовался громаднейший дубовый полубак, и по всей длине ствола попадались гладкие штурвалы, которые тихонько вращались на ветру. На ветвях было совсем мало тусклых зелёных листьев — взамен они были увешаны линями и такелажем, а также парусами, которые путались в «вороньих гнёздах» на самой верхушке. Ленивый бриз то надувал их, то позволял безвольно обвиснуть. Лес наполняли шелест парусов и скрип древесины. В центре ствола была носовая фигура, с которой из-за солнца и соли слезла краска: морская коза с закрученным хвостом и поросшими шерстью грудями, с завитком бородки под нижней челюстью, с руками, упиравшимися в помесь дерева и корабля, с большими глазами, чей взгляд был обращён к небу, и раскрытым ртом.
В историю, которую Сигрида-плетельщица рассказывает о своей знаменитой тёзке, вложена другая — об Аль-а-Нуре, городе Двенадцати башен, где поклоняются всем богам, включая уже упомянутых Звёзд. Это история о вере и фанатизме, о предательстве, о гневе, который может пылать веками, и о том, до каких пределов может дойти человек, обуреваемый жаждой мести. Также в истории Сигриды-и-Сигриды прослеживается ещё один лейтмотив из начатого ранее перечня (Подвиг, Звёзды, дыры). Это шкура, точнее — смена шкуры. Как правило, процедура весьма болезненная и кровавая, но, если кто решился на такое, значит, были причины, весьма серьёзные причины. Запишите, вдруг пригодится: торговца шкурами зовут Гасан, и он любит показывать товар лицом, а потому носит несколько шкур сразу — воронью, львиную, человечью. Не исключено, что под шкурой Гасана окажется совсем не Гасан. Кто их разберёт, этих торговцев?..
 |
|
«Штормовая книга»
Сказка за сказкой, и сын Султана всё меньше понимает, отчего обитатели Дворца так боятся девочки-дикарки из Сада. Он уже знает, что проклятия не следует страшиться, а её чуднЫе глаза не пугают, но очаровывают, обещая всё новые и новые истории о невероятных вещах. Впрочем, время от времени оказывается, что на её веках записаны совсем уж дикие небылицы — например, история о городе ветоши и мусора, который носит ветром с места на место. В городе этом обитают странные существа с длинными шеями, а ещё там чеканят жуткие монеты из материала, который меньше всего на свете подходит для такого дела:
цитатаТут могла бы быть цитата, но я так испугалась, что стёрла её.
Но вообще-то это история не о Городе ветоши, а о тех, кому удалось оттуда вырваться: юноше по имени Семёрка (ибо он, вы не поверите, седьмой сын седьмого сына) и девушке по имени Темница (которая не совсем девушка, но очень даже хульдра). Оба они сироты при живых родителях (да-да, рассказчица всех этих дивных историй — вовсе не единственная сирота, а главные сироты и вовсе Звёзды, вместе взятые), обоим выпал тяжёлый жребий, и сколько в этом жребии от неумолимости Звёздных орбит, а сколько — от присущего им желания спасать друг друга из любых неурядиц, решать, видимо, читателям.
Кроме Семёрки и Темницы в «Штормовой книге» множество других героев, и, как мне показалось, именно в этой части собраны самые необычные и странные существа во всём цикле: бессмертные сянь, мантикоры, гарпии, каппы, хульдры, выдуманные писательницей Пра-Ита и, конечно, газелли в лице милого недотёпы Тальо:
цитатаУ фургона было два громадных колеса, выше его самого, выкрашенных в синий цвет и испещрённых серебряными звёздами. Сам маленький фургон висел между ними, у него имелась заострённая цыганская крыша и круглые окна. Двери открывались с каждой стороны, и он казался достаточно просторным; возможно, было даже приятно сидеть внутри и смотреть, как мелькают спицы. Его тянул стройный человек, с ног до головы одетый в зелёное — рейтузы, камзол, очаровательная короткая накидка и шляпа, всё зеленее, чем кожура яблока. Из-под шляпы торчали пряди волос цвета яичного желтка, а лицо у него было худое и приветливое. Ноги его от коленей вниз были ногами тёмно-коричневой газели, быстрыми, точно веретено, и зелёные рейтузы заканчивались там, где начиналась шерсть, заколотые бронзовыми пряжками, такими старыми, что металл и сам слегка позеленел. Мы с Темницей уставились на него, разинув рты.
Кто сказал «сатир»? Эшколь из «Морской книги» обидится за такое сравнение, потому что газелли, конечно, совсем не сатиры, не добродушные (и любвеобильные) весельчаки из зелёного леса. Можете послушать песню, и многое станет понятнее. (И, раз уж мы устраиваем музыкальную паузу, скажу вот что: C.J. Tucker — подруга Кэтрин Валенте, и оттого не стоит удивляться, если среди её альбомов вы обнаружите это и ещё вот это, однако слушать оба альбома я бы порекомендовала после того, как будут прочитаны книги, иначе сложно будет что-то понять или настроиться на нужный лад.)
«Штормовая книга» — единственная из четырёх, о которой я могу сказать одним словом, о чём она.
О верности.
«Обжигающая книга»
Всё когда-нибудь кончается, и историям на вЕках сиротки тоже приходит конец. Двое детей трепещут в ожидании того, что должно случиться — в самом ли деле явится странный дух, что зачаровал её в младенчестве? Или, быть может, всё будет по-прежнему, и откуда-то придут новые истории, или даже пусть не будет историй, но они просто так останутся вместе? В той части романа, что относится к «реальной» сюжетной линии, временами встречаются лирические пассажи, у которых не самый очевидный, но довольно понятный подтекст: время, его неумолимый ход, бег секунд и минут, торопливая поступь дней и величавое, но безжалостное течение веков.
Всё меняется, всё проходит, всё заканчивается. Вот и прекрасный город пряностей Аджанаб — из которого, кстати, родом Седка, знакомая нам героиня «Морской книги» — пришёл к закату. По какой-то причине все поля вокруг него высохли, урожай погиб, и жители некогда богатейшего города потекли рекой в иные края. Но нашлись среди них те, кто решил остаться с умирающим городом и посмотреть, чем закончится эта смерть. До чего же бурными выдались проводы! Впрочем, разве могло быть иначе, если оставшиеся — маргиналы, монстры и люди искусства? Оперные певцы, акробаты, мастера масок, музыканты, изобретатели, танцоры, а также удивительные существа, которым не нашлось места среди себе подобных? Сложно сказать, кто из этих существ самый необычный — многорукая ткачиха Ксиде, живущая в сердце Аджанаба? Аграфена, играющая на собственных волосах пальцами-смычками? Или, может быть, самое необычное в этом городе спрятано в сердоликовой шкатулке, за которой из далёких краёв явилась целая орда джиннов во главе с тремя Королями и тремя Королевами?..
Лучше ступайте и проверьте сами — поминки по Аджанабу ещё не закончились.
Итак, что же такое «Сиротские сказки»? Как я уже говорила, это весьма необычная история, которую нам рассказывают множество голосов вместо привычных двух-трёх или даже одного (хотя, видят Звёзды, каждый рассказчик в отдельно взятый момент времени один… если не считать того, что с ним его история и, возможно, его слушатели-читатели). Это история о Подвигах и Звёздах, о детях и родителях, о смене шкуры и выборе пути, о джиннах и мантикорах, о деньгах и розах, о живых и мёртвых драгоценных камнях, о волках и гусях, о людях, которые не горят в огне, не тонут в воде и не сдаются, даже оказавшись в мире мёртвых, на сером острове посреди серого озера, где паромщиком служит человек, упавший с Луны.
Это история о том, что у нас — у всех без исключения — есть один-единственный способ обмануть безжалостное Время.
Вы догадались, да? Рассказывайте истории.
И почаще.
P.S. Оба тома "Сиротских сказок" запланированы к изданию в новой серии издательства "Астрель-СПб" — "Галерея фэнтези".